***
-Чем вы его оглушили?
- Э… - виновато гундосил один из мерзких Уизли, - честно говоря, я не помню. Что-то вроде «Стентио»… Или…
-Мистер Уизли, Вы же помните, как знания профессора Блэка необходимы для нашего общего дела? Был бы Вам весьма признателен, - голос говорившего просто сочился ядом, - если бы впредь Вы воздержались от поспешных поступков.
- Но сэр…
- Все, ступайте! - так, это явно Снейп, размышлял уже очнувшийся Сириус, вот только зачем им он нужен?
Хлопнула дверь, и щеку обожгла пощечина.
- Так, ты очнулся? - Снейп даже не скрывал своей ненависти, тонкие ноздри раздувались от ярости. Он что, недоволен тем, что мальчишка не прикончил его? И потом, оплеухи никогда не были его любимым способом приходить в сознание.
- Привет, Снейп, мало тебе того, что ты упек меня в тюрьму, ты еще и избиением бессознательных занимаешься? - Сириус почувствовал, как в груди сжимается плотный комок, как это часто бывало в детстве, и что ему просто необходимо вцепиться в тощую шею врага и душить, душить, пока тот не испустит последний вдох.
- Ты… - у Снейпа перехватило дыхание, - мы тебя… Да ты на коленях меня благодарить должен!
- Это еще за что? - Блэк презрительно усмехнулся и, спустив ноги с кровати, быстро закутался в брошенную на полу мантию. Одевшись, он почувствовал себя более уверено. - За то, что ты испоганил всю мою жизнь? Или за три года Азкабана? Или…
- За то, что ты еще жив, подлая собака!
- Ну, на последнее я обижаться не буду, а вот насчет жизни… После того, как в ней появился ты, она утратила всю свою прелесть, сальный слизеринский змей.
- Ты! - на щеках Снейпа выступило по большому красному пятну. – Да Джеймс бы сам убил тебя, если бы узнал! И, - закончил Снейп срывающимся от напряжения голосом, - он никогда не любил тебя.
Сириусу не требовалось отдельных пояснений, кто этот ОН и, издав какое-то сдавленное шипение и за секунду преодолев разделяющее их расстояние, он впился врагу в горло.
- Мальчики! Мерлин! Вы же уже взрослые! - Дамблдор вовсе не выглядел удивленным, сколько он помнил этих двоих, они вечно дрались, просто несколько странно видеть двух профессоров, катающихся по полу и дерущихся не на жизнь, а на смерть. - Ладно, как там его, «Аквио».
Мокрые соперники разлетелись в разные стороны, отфыркиваясь от воды и кидая друг на друга горящие взгляды.
- Ну что такое! - Дамблдор развел руками и удрученно покачал головой. - Опять вы деретесь. Северус,- взглянул он на напряженно вытянувшегося Снейпа, - как тебе не стыдно, напасть на человека в госпитале, после того, как его и так только что… э… оглушили.
Сириус удовлетворенно оскалился - наконец этот слизняк получил по заслугам!
- Сириус! - суровый голос вернул его с небес на землю. – Я в курсе, кто был инициатором драки, – под пронизывающим взглядом ясных глаз директора, радость победы улетучилась, как воздух из проколотого воздушного шарика. - Я думал, ты теперь дважды подумаешь, прежде чем совершать что-либо.
И, словно удостоверившись, что обе паршивые овцы получили по заслугам, уже совершенно другим тоном закончил:
- Дорогие мои, вам вместе работать. Так что… Я как - то уже просил вас - пожмите друг другу руки и научитесь терпимо относиться к недостаткам друг друга. Я прошу вас сделать это снова. Сейчас, - с нажимом закончил директор.
- Сэр, я не буду жать руку этому… - Снейп явно проглотил какое-то страшное оскорбление.
- Сам ты! Скромный Упивающийся смертью!
- Педофил!
От последнего слова замерли все трое. Снейп явно произнес в слух то, что являлось запретом в данной компании, и уже сам понял это.
- Северус. - Дамблдор, вечный миротворец не знал, что сказать.
- Снейп, я за это уже отсидел. Спасибо ТЕБЕ. Что еще ты хочешь? - Сириус почувствовал себя бесконечно усталым, и, присев на край кровати, уставился в окно.
Снейп, насупившись, молчал, считая себя абсолютно правым.
- Северус, я не думаю, что ты или кто-то другой в праве осуждать Сириуса за ошибки, в которых он уже раскаялся. Так что - жмите руки, и мы перейдем к обсуждению более важных проблем, чем ненависть 30-тилетней давности.
Сириус медленно поднялся и, не глядя, протянул руку ладонью вверх. Снейп, постояв минуты две перед протянутой рукой, протянул свою и, едва коснувшись кончиками пальцев теплой ладони врага, быстро отдернул.
- Мир! - провозгласил Дамблдор и добродушно рассмеялся. - Хорошо. Теперь о главном. Сириус, помнишь программу «Большой шум»?
- Да, но вы сказали, что она бесперспективна, а вот он, - Блэк кивнул в сторону Снейпа, трущего ладонь о мантию, словно он пожал руку прокаженному, - сказал, что у меня вместо мозгов кисель, раз я предлагаю такой бред.
- Полно тебе, Сириус, помнить обиды пятилетней давности.
- Трех. И за последние годы у меня не было других занятий, кроме как помнить. И опять-таки, по его вине.
- По твоей вине, - прошипел Снейп,- ты сам…
- Мальчики! - снова поднял руки Дамблдор.- Прекратите немедленно. А то я наложу на вас заклятие дружелюбия.
По вытянувшимся лицам мужчин можно было понять, что угроза произвела впечатление.
- Так вот, мы решили попробовать воплотить программу, потому что, несмотря на то, что она и правда безумна, других вариантов просто нет, - печально закончил директор.
- А… - Сириус опять не смог произнести это имя.
- Он войдет в программу. - Дамблдор сочувственно посмотрел на Блэка, - по другому - никак.
- Но ты его не увидишь. - Снейпа этот факт, несомненно, радовал.
- Северус, это решать не нам. Все зависит от решения мальчика.

***

Тот о ком так яростно спорили старые соперники, сидел в тишине снейпова подземелья, поджав длинные ноги и пристально разглядывая часы. Снейп убьет его за то, что он опять воспользовался его камином.
- Мой камин - не Ваш персональный вход в Хогвартс, - словно наяву слышал юноша скрипучий голос, - потрудитесь объяснить, что сегодня привело Вас в школу, которую Вы вот уже три года как окончили.
Да уж, попробуй, объясни. Тоска? Горечь? Ощущение собственной ненужности в престижной аврорской школе, в которую с таким трудом и только после протекции Дамблдора, сославшегося на все заслуги Гарри перед волшебным миром, удалось поступить?
А Снейпа все нет… Что же твориться там, наверху?
- Только бы он опять его не обидел…
- Не беспокойтесь, Поттер, Ваш замечательный крестный, БЫВШИЙ крестный, - Снейп ворвался в подземелье своим излюбленным приемом, который, с меткой подачи Гермионы, назывался «буря в пустыне», - жив, здоров и готов, как всегда, принести много горя окружающим.
- Профессор…- Гарри вытянул вперед руку, словно пытаясь остановить поток колких фраз, - он не…
- Да? А то, что он сделал с Вами, не яркий тому пример? - Снейп замер в полуметре перед креслом. - Кстати, а почему Вы не в школе?
- Э, профессор, - Гарри опять почувствовал себя виноватым, как и всегда в присутствии этого человека, - Вы больше не мой опекун, и я не считаю нужным…
- Поттер, согласен, но до тех, пока со своими МЕЛКИМИ проблемами Вы спешите в мое подземелье, будьте так добры - посчитайте нужным предупреждать меня о своих неожиданных визитах!
Гарри выбрался из кресла и встал напротив мужчины, яростно сжимая кулаки - знаменитая гриффиндорская отвага, или, что в данном случае более вероятно, глупость, ударила ему в голову, и он с ненависть взглянул на бывшего опекуна:
- Ничто не дает Вам права так разговаривать со мной. Да, возможно я оступился. ВЫ говорите, что я оступился! А я вот все чаще задумываюсь, надо ли было глушить меня снотворным или мне стоило пойти на суд и изложить СВОЮ версию произошедшего! - спокойный в начале голос сорвался на крик. - Это Вы убедили меня, что его оправдают, Вы…
- Поттер! - успокаивающе произнес Снейп. - Вы прекрасно знаете, что педофилия запрещена даже в волшебном мире, и не я удержал Вас от похода на разбирательство, а Ваша собственная совесть. Помните, о чем Вы тогда сожалели больше всего: «и как бы я посмотрел в глаза родителям, своим замечательным папе и маме, и рассказал им, что меня соблазнил собственный крестный».
- Снейп, я тебя ненавижу!
Гарри вылетел из подземелья и ринулся по коридору, не разбирая дороги. И со всего маху врезался в чей-то большой, теплый бок.
- Гарри, мой мальчик, - весело начал Дамблдор, но, заметив слезы на щеках гриффиндорца, замолчал.
- Профессор …
- Пошли-ка в мой кабинет, поболтаем, как в старые добрые времена.
Гарри только кивнул.
За прошедшее время в большой пыльной комнате, под потолок заставленной книгами и завешанной портретами прежних директоров, не изменилось ничего, и Гарри, как и всегда, в первую очередь пошел гладить Фоукса. Птица радостно встрепенулась, признав старого знакомого, и юноша почувствовал, как ярость и боль постепенно отпускают его. И уже совсем не хотелось изливать душу директору, но раз пришел… Давно следовало поговорить с кем-то.
- Гарри, так что произошло?
- Снейп, он опять…
- Гарри, во-первых, профессор Снейп, или как вы там решили, ты будешь называть его? В конце концов, последние два года он был твоим опекуном, вы провели вместе немалое количество времени, и ты мог бы прийти с ним к какому-то мирному решению вопроса?
- Мог, - Ощетинился Гарри. - Но не пришел. С ним… сложно разговаривать. Он только злится и доводит меня до того, что я начинаю на него кричать.
- Гарри, Гарри, - удрученно покачал головой директор, - когда же вы научитесь ладить?
- Похоже, что никогда, - тихо произнес юноша.
- Ну, ну. Из-за чего вы поругались сегодня?
- Профессор Дамблдор? А можно я спрошу?
- Э… Конечно, - Дамблдор усмехнулся в бороду, - спрашивай

Смешавшийся гриффиндорец напомнил себе, что надо быть храбрым, и еле слышно произнес:
- Он будет работать с нами?
- Кто? Сириус? - Гарри кивнул. - Да, конечно будет. Это же его проект. Никто кроме него не сможет запустить установку, а уж пронести ее в логово Волдеморта…
- А… - расстроено протянул юноша. - Понятно.
Столько вопросов билось в голове, но не один нельзя было задать, иначе годами выстроенная ими со Снейпом легенда канет в лету. Хотя, теперь это уже и не важно…
- Тогда я пойду?
- Куда ты пойдешь-то, на ночь глядя? Переночуй в гостевых комнатах, а утром отправишься домой.
Интересно, где ночует его бывший… Блэк?
- Хорошо, директор, я поговорю с мадам Помфи.
- Хогвартс - твой дом, ты ведь помнишь об этом? Студенты завтра разъезжаются по домам, так что свободного места будет много, будет вам раздолье для работы.
- Конечно. До свидания, профессор Дамблдор.
Вам, - с ужасом размышлял Гарри, пробираясь темными коридорами в сторону госпиталя, где Помфи, специально для случайных гостей из министерства, держала пару комнат, - как же ужиться со Снейпом и, что еще хуже, с Сириусом? То есть, с Блэком?
Забираясь в хрустящий плен накрахмаленных простыней, Гарри как обычно размышлял, почему же его такая простая и незатейливая жизнь, включающая в себя побеги от Темного Лорда и попытки убить последнего, превратилась в ад из-за простой влюбленности. Разве только потому, что он влюбился в собственного крестного… И тот ответил ему взаимностью… И попал за это в Азкабан…

Сириус, одетый только в тонкую пижаму с эмблемой школы, замер за стенкой. Он слышал голос, который так часто преследовал его во сне, и наяву, и… Гарри разговаривал с Поппи, он собирался ночевать в соседней комнате! Гарри здесь! У Сириуса задрожали руки. Его мальчик, его солнечный мальчик здесь, их отделяет каких-то пять метров и тонкая стенка. Их отделяет три года и непроницаемая стена из слов и поступков…
Когда авроры во главе со Снейпом вломились в их дом на окраине Хогсмита, Сириус до последнего верил, что Гарри будет на его стороне, что он скажет всем о их любви. Хотя это ничего бы и не изменило. Закон суров: никаких сексуальных отношений с подростками до 17 лет. А мальчику было 16. И суду было наплевать, что до совершеннолетия оставались считанные месяцы, что Блэк никого не принуждал, а все произошло по взаимному согласию. Снейп что-то орал про инцест, и то, что мальчик с горя почти впал в кому, и не сможет придти на слушанье. Как же Сириус страдал, он не мог даже предположить, что за те две недели, лучшие недели в его дурацкой, неустроенной, одинокой жизни, которые они провели вместе, их ждет такой ад. Ладно, ему не впервой становиться изгоем общества, но Гарри… У него вся жизнь впереди и… Он взял всю вину на себя - да, соблазнял, да, воспользовался беспомощным положением ребенка. Общественность требовала поцелуя дементора, и только своевременное вмешательство Дамблдора позволило ограничить наказание тремя годами лишения свободы и пожизненным запретом на преподавательскую деятельность. Да что вспоминать…
Стараясь даже не дышать и напрягая свой годами тренированный слух, Сириус с какой-то странной отчаянностью вслушивался в тишину, спокойные вдохи, иногда какие-то совсем детские всхлипы. Мерлин, он по-прежнему вздыхает во сне… И теперь в этом есть и его, Блэка, вина. Ох, Гарри, Гарри… Сириус опустился на корточки и охватил голову руками - что же делать? Похоже, он никогда не разучиться любить этого смешного и несчастного мальчишку. И его вина перед Джеймсом и Лили, огромная, безграничная вина, никогда не найдет своего искупления. Выждав еще около часа и проиграв, наконец, схватку с собой, он осторожно толкнул дверь и тенью скользнул в темную комнату, прокрался на цыпочках к кровати у окна и, затаив дыхание, смотрел, как лунный свет высвечивает длинные, почти девчоночьи ресницы, полумесяцами уснувшие на щеках. И тонкий, чуть вздернутый нос… И эти скулы…Сколько раз за три года он рисовал это лицо в пыли камерного пола осколком разбитой миски? Тысячи? Миллионы? Не сосчитать…
Фрамуги распахнутого окна впускали в комнату легкий ветер, и голова сладко заныла от одуряющего запаха цветущих деревьев. Почему-то только сейчас до Сириуса дошло, что на дворе уже лето, и он вернулся домой. Снова вернулся. Он присел у столбика кровати, как драгоценные жемчужины перебирая в памяти те немногочисленные моменты, связывающие его с любимым.

Самый первый раз, когда он его увидел… Какой лил дождь, и, смешиваясь со слезами, которые текли по его лицу, капли падали на кружевное одеяльце годовалого ребенка, только что вынесенного с пепелища…

Как он увидел его тонким, хмурым и, несмотря на страх, гордым подростком, не испугавшимся большой черной собаки, считавшейся в их мире вестником смерти… Или как Гарри спас ему жизнь… Сладкий миг первых объятий. Наверное, именно тогда Сириус и понял, что испытывает к своему юному подопечному нечто большее, чем привязанность к сыну лучшего друга. Желание. Преступное желание, которое всегда стояло между ним и Джеймсом, встало теперь и между ним и сыном Джеймса. Только не было в мальчике той рассеянности, и стремления быть первым, и неразумной удачливости, и…Это был не Джеймс. И полюбил Сириус не сына, а человека. Просто Гарри, со всеми его достоинствами, и грузом возложенных забот, и дурацкой любовью к приключениям, так похожей на его собственную.
Через два года после побега на гиппогрифе его оправдали. С подачи Дамблдора были подняты старые дела, и, как ни странно, Снейп сыграл в этом спектакле не последнюю роль. Свобода пахнула на него своим одуряющим ароматом. Свобода и безденежье. Но и тут судьба была милосердна к нему, вновь явив свой лик в лице Дамблдора. Директор предложил ему место профессора по ЗОТС, и Сириус двумя руками ухватился за предоставленную возможность. За счастье быть рядом с любимым существом. Гарри перешел в последний класс, но, благодаря постоянным покушениям на свою жизнь, он выглядел несколько моложе своего возраста и тянул в лучшем случае лет на 15-16. У Сириуса сердце обливалось кровью, когда он видел, что мальчик отзывается на малейшую ласку, тянется к любому, кто готов сказать ему доброе слово или просто поддержать улыбкой. Его лучшие друзья, слишком увлеченные друг другом, почти не уделяли внимания одинокому, когда-то улыбчивому, а теперь все больше замыкающемуся в себе подростку. Именно в этот момент на сцене и появился он, долгожданный крестный. Мерлин и Угодники! Гарри был на слушанье, и когда с Сириуса сняли наручники прямо в зале, он, пробежав по длинному проходу, на глазах у всех кинулся ему на шею. И крепко прижавшись, шептал что-то о конце одиночества, и что они теперь всегда будут вместе. И лед, сковавший сердце мужчины, медленно таял, сменяясь волной ничем не разбавленного счастья. Эта их фотография обошла все магические, да и маггловские газеты, - мальчик встретил потерянного, несправедливо обвиненного крестного!! И остаток лета в домике на окраине Хогсмита, купленном на деньги, выданные директором в счет будущего заработка.
Долгие разговоры под луной на террасе… Обо всем на свете. Сириус раскопал на чердаке старые качели, и подвесил их на веранде, как это бывает в американских фильмах, которые они смотрели в детстве, бывая в гостях у Лили. О чем они говорили? Обо всем - и о родителях, и о том, что будет после гибели Волдеморта, и о том, что ждет дальше их маленькую семью. И каждый раз сердце сладко обрывалось в груди - протяни руку - и счастье вспорхнет в подставленные ладони. Но нельзя… Нельзя…
Гарри говорил обо всем, но только не о сердечных привязанностях, мягко уводя Сириуса, задающего болезненно-грубоватые вопросы о даме его сердца, на нейтральные и приятные им обоим темы. А Сириус, почти сходя с ума от муки БЫТЬ просто другом, просто крестным, не спал ночами, бегая по лугам и полям в облике Большелапа, и считал дни до окончания каникул.
Гарри только вздыхал и плотнее прижимался к стремительно худеющему и бледнеющему крестному. Он задавал вопросы, спрашивал, не утомляет ли его присутствие почти незнакомого человека, может, ему лучше вернуться к Дурслям? На что Сириус только качал головой и, запустив пятерню в спутанные темные волосы, притягивал Гарри к бешено бьющемуся сердцу, и долго не отпускал, в сотый раз говоря о своей любви, которая уже давно стала навязчивой идеей.

И тот их последний разговор, перед поездкой в школу, когда вещи, упакованные в баулы, стояли у двери, совы - в клетках и в доме пахло ожиданием…
Они сидели на полюбившихся обоим качелях и прощались с тишиной и единением последней ночи. В школе все будет совсем по-другому - конечно, урвать пару встреч, даже под всевидящим оком Снейпа, не так уж и сложно, но таких вот тихих, наполненных только стрекотанием поздних кузнечиков и уханьем сытых сов у них уже не будет…
- Сириус?
Мужчина вздрогнул от звука собственного имени, обычно Гарри звал его крестным, и, несмотря на сжимающееся сердце, такое обращение всегда отрезвляло его, заставляло помнить о разделяющей их пропасти.
- Да.
- А… У тебя была когда-нибудь девушка?
- Девушка? - Сириус вознес молитвы всем известным богам за сумрак позднего вечера, скрывшего малиновый румянец щек бывшего аврора. Да, так в краску его еще никто не вгонял.
- Ну… в юности… - а ведь врать нехорошо, как-то отстраненно подумал он, но потом строго одернул себя.
- А если бы ты узнал, что кому-то могут нравиться не только девушки, но и… молодые люди?
- ЧТО?- Сириус впился в лицо крестника, теперь уже проклиная темноту, за то, что она лишает его возможности увидеть выражение зеленых глаз.
- Так… Я просто спросил, - как-то засуетился юноша, - я слышал о таком.
- Э… - мужчина постарался унять бешено бьющееся сердце и … погасить полыхнувшую в сердце надежду. - Понимаешь, иногда сердце не выбирает, кто твой избранник. Главное, что тебе хорошо с ним - богач он или бедняк, злой или добрый, парень или девушка. Ты просто любишь. И это самое главное. Ну, я так понимаю…
В воздухе повисла тишина.
- Спасибо, крестный, - Гарри ткнулся лбом в плечо Сириуса и затих.

До следующего подобного разговора прошел почти год. Как они и ожидали, школьная кутерьма под завязку заполнила их дни, и Гарри, чувствуя за спиной железную поддержку близкого человека, стал более открытым и менее ранимым, обзавелся кучей друзей, которые и закатили грандиозную вечеринку в их доме на рождество. Пришли все - даже слизеринцы, даже их декан, похожий на огромную летучую мышь, сморщив свой длинный аристократический нос, на миг посетил их скромную обитель. Но, как всегда все обхихикав и облив присутствующих сарказмом, ушел в другие, менее веселые места.
На пасхальные каникулы приезжал Люпин, и Сириус долго не мог отпустить его из объятий, все не веря, что они с Лунатиком снова вместе, и не надо прятаться и куда-то спешить. Ремус мягко намекнул, что был бы не прочь возобновить их школьный роман, но к тому моменту Блэк уже не мог думать о других мужчинах в своей постели. Или его единственная, роковая любовь, или, а, вернее, скорее - одиночество холодных простыней.
Это случилось в первый день после окончания школы. Гарри, только что получивший совой новенький, приятно пахнущий кожей диплом, сидел на перилах крыльца, и, потягивая пиво из темной бутылки, со смехом рассказывал Сириусу, как вчера на выпуском Симус Фениган, перебравший веселящего пунша, пытался соблазнить его на секс с привязыванием к кровати.
Очевидно, Сириус издал какой-то крякающий звук, потому что Гарри, быстро скользнув взглядом по стремительно побледневшему мужчине, бросил бутылку в кусты и кинулся к качелям.
- Сириус? Мерлин, что случилось? - он расстегнул верхние пуговицы рубашки и припал ухом к бешено бьющемуся сердцу, - да что случилось?
- Ты и… Фениган?! - только и смог вымолвить серый как туман над Темзой мужчина.
- Нет конечно, это игра была. Ну шутка, понимаешь? - Гарри тоже трясло в непонятном Сириусу волнении. - Меня вообще никто не интересует, кроме…
- Ты можешь не говорить, если не хочешь, я пойму… - стирая липкий холодный пот со лба, Сириус размышлял, что спокойствие и довольство хогвартской жизни сделали его чувствительным, как кисейную барышню. Еще немного - и он в обмороки падать начнет!
- А я хочу говорить, Волдеморт меня подери!
- Не ругайся, - автоматически поправил его мужчина.
- А я буду! Я пробовал поговорить с тобой год назад - и что? Получил только сочувствие. Не хочу сочувствия! - и, крепко зажмурившись, прижался плотно сжатыми губами к губам Сириуса.
У того перехватило дыхание, и мысли куда-то улетучитесь, только обрывком билось… Он пытался поговорить, пытался…
И, словно осознавая свое бессилие, сделал первый шаг в бездну. Гарри не понял, когда теплые руки удобно расположили его на коленях, а длинные пальцы, мягко массирующие напряженный затылок позволили ему расслабиться, и поцелуй, начатый отчаянно-горьким, стал восхитительным, страстным, заставляющим забыть обо всем, кроме теплых губ, и нежных пальцев, путающихся в пушистых волосах.
- Гарри, что ты делаешь со мной?
- Я люблю тебя, Сириус. Не как крестного, не как отца. Я люблю тебя как все. И мне все равно, какого ты пола…
И Сириус не смог сдержать дурацкой, ребячливой улыбки.
- А мне не все равно. Я всю жизнь ждал только тебя …
- Тогда научи меня…
И он научил.
***

- Блэк, - ядовитое шипение отравило тонкую розовую дымку раннего утра похлеще любого смертельного проклятия, - ты еще здесь? Кого ты трахнул сегодня ночью?
- Мерлин, Снейп, или уйди, или держи свой ядовитый язык на привязи, - после бессонной ночи, которую он провел у изножья кровати, рассматривая спящего крестника, у Сириуса зверски болела голова, и не было ни малейшего желания служить мишенью для тупых снейповских острот.
Сириус сидел на кухне, около заставленного разнокалиберными тарелками стола. Вокруг сновали толпы взбудораженных домовиков - в кои то веки их посетил не голодный школьник, а взрослый, преподаватель. Даже два преподавателя. Один, правда, бывший, - но зато это никто иной, как любимый эльфами Блэк.
- Тебе нравиться быть в центре внимания, да? - Снейп облокотился на стол в паре метров от темноволосого мужчины, - и тебе все равно, чье это внимание - пятнадцатилетнего мальчишки или домового эльфа?
- Снейп,- Сириус устало прикрыл глаза, лишь бы не видеть самодовольной ухмылки врага, - ты сошел с ума. Других вариантов просто нет. Я не собираюсь оправдываться и кричать, что ему было почти семнадцать и все было по взаимному согласию, или что я не сплю с домовиками, животными и... Ну с кем ты там еще видишь меня в эротических фантазиях?
-Заткнись, Блэк, слышишь, - Снейп с быстротой молнии переместился и навис над Сириусом черным демоном, - у меня нет эротических фантазий с твоим участим, мерзкий, грязный...
Не открывая глаз, Сириус протянул руку и притянул Снейпа к себе так близко, что их волосы, их дыхания перемешались, и судорога, пробежавшая по лицу профессора зельеварения, при всем желании не могла быть приписана ненависти.
- Ты ведь ревнуешь, да? Ревнуешь его ко мне? Ты всегда хотел его - с первого дня, как увидел там, под распределительной шляпой. Ты подумал, - размеренный голос Блэка погружал их обоих в гипнотический транс, - вот он, мой шанс переспать с Джеймсом, с сыном Джеймса. И ты кружил вокруг него, пугал его, манил его, отравлял дни и ночи. А потом появился я...
Снейп, словно кролик перед удавом смотрел, как шевелятся тонкие розовые губы, произнося слова, за каждое из которых можно схлопотать Аваду.
- Ты был обижен, что он полюбил меня? Или ты думал, что будешь унижать его, его друзей, все, что ему дорого, а он приползет к тебе на коленях и будет молить - профессор Снейп, трахните меня, наконец? Неужели ты настолько глуп, Снейпи? - Сириус приоткрыл глаза и, уставившись в чернильный мрак глаз слизеринца, легко похлопал его по щеке, задержав на миг ладонь прижатой к бледной коже, словно лаская ее.- Глупый, старый Снейпи. Никто не любит сальноволосого профессора? Как это печально...
Декан Слизерина отшатнулся от гладившей руки и замер в противоположном конце зала, сжимая в руке палочку, направленную на развалившегося на стуле кандидата в смертники.
- Авада… - голос не слушался владельца, он дрожал и ломался, как у мальчика, только что получившего письмо из Хогвартса.
- Давай. - Сириус широко расставил руки, словно пытаясь обнять серый утренний полумрак. - После того, как ты прошелся по моей жизни, в ней не осталось ничего, ради чего стоило бы жить. Я же знаю, ты хочешь этого: твои губы мечтают произнести заветные слова, твои пальцы сводит от желания взмахнуть палочкой, твой разум уже торжествует - подумай. Два слова - и ты больше никогда не увидишь меня, два слова - и меня словно и не было на этом свете. Дамблдору ты всегда можешь сказать, что застал меня за приставанием к новому мальчику или что там еще может придумать твой маленький грязный умишко. Ты окажешь мне услугу, слышишь? Единственный раз в жизни будь ты человеком и сделай доброе дело?
- Нет, - прошептал стремительно побледневший мужчина, рука вяло упала в складки мантии, - я не окажу тебе такой услуги. Гореть тебе в аду, Блэк.
Еще мгновение синие глаза в упор смотрели в черные, и Снейп разорвал визуальный контакт, вылетев из кухни так резко, что картина покосилась, а большая желтая груша перекосилась в вазе.
- Глупый старый Снейп,- невесело рассмеялся Сириус, запуская обе руки в длинные волосы, - не могу я попасть в ад - я уже там.
- Сириус? - Гарри неловко переминался на пороге, переводя взгляд с перекошенной картины на спину почти бегущего прочь Снейпа, - Вы опять поругались?
Блэк резко вскинул голову, отчего волосы рассыпались по плечам в живописном беспорядке, а в синих глазах застыла отчаянная мольба.
- Гарри? Как ты нашел меня?
- Карта, - юноша коснулся клочка пергамента, выглядывающего из кармана фирменных аврорских штанов. Он был одет почти по форме, подумалось Сириусу, который тоже когда-то носил и такие же темно-синие брюки, и строгую рубашку горчичного цвета, и значок лучшей школы Авроров.
- А, ну конечно, карта, - он мучительно подбирал слова, потому что за последние три года заключения и те два месяца, что он провел на свободе, он придумал тысячи, сотни тысяч слов, которые готовился сказать своему мальчику, но похоже, все их он сказал этой ночью. - Выпьешь кофе?
- С удовольствием.
Услужливые домовики, в два счета поправившие урон, нанесенный Снейпом, забегали быстрее официантов в дорогом лондонском ресторане, услышав о желании их дорогого Гарри Поттера испить кофею. Сириус почти улыбнулся, глядя на веселую кутерьму, развернувшуюся вокруг крестника - не прошло и минуты, как тот восседал на стуле на розовой вышитой подушке, с дымящейся чашкой в одной руке и большим, посыпанным сахарной пудрой, пончиком в другой.
- Как дела в школе? - светским тоном, от которого свернулись бы сливки в кофе, начал Сириус. - Тебе нравиться там учиться?
Гарри, только что откусивший кусок пончика, поспешно проглотил его и кончиком быстрого розового языка слизнул пудру с верхней губы. У Блэка чашка мелко-мелко задрожала в руке, и остывший за время беседы со Снейпом кофе опрокинулся на бежевые брюки.
- Твою ма... Прости, Гарри, - Сириус попытался отобрать полотенце у подлетевших маленьких помощников, - Я сам! - от гневного окрика домовики разбежались по углам.
- Сириус? - Гарри выглядел обеспокоенным, - С тобой все в порядке?
- Да, а что? - он кое-как стряхнул темные капли со светлой ткани.
- Ну, не знаю - есть же палочка… - юноша кивнул на палочку, лежащую рядом с осколками чашки.
- И правда, - рассмеялся мужчина, - Репарио - и осколки соединились в чашку с гербом школы, - Клиренсио - и брюки засияли первозданной чистотой. Прости, - сконфуженно закончил он, - забыл.

Забавный инцидент разбил холодок, царивший между ними, и минут через десять Гарри уже совершенно спокойно рассказывал о своих успехах в школе, о том, как он ходил на первое аврорское задание с группой таких же как он молодых, но уже очень храбрых товарищей, уверенных, что раз с ними САМ Поттер, то ничего плохого с ними не случиться. И что сам он трясся не меньше остальных, но был вынужден держать марку спасителя человечества – что, мол, да, конечно, ничего с ними не случиться.
За высокими, под потолок, окнами кухни постепенно загорался летний день, и яркий солнечный свет вызолотил кончики волос юноши, превратив их в сияющий нимб. Сириус, размякнув от сытого завтрака и ароматов пряностей, которые тянулись из неплотно прикрытой двери собственно кухни, замер от восхитительного зрелища.
- ...А потом Симус сказал, что Черные призраки - это просто сказки, и тут этот призрак как выскочит, а, - Гарри размахивал руками, изображая, как именно испугался его друг, увидев, как тот, кого не существует в природе, появился из подворотни, и им всем пришлось весьма поспешно хвататься за палочки и вспоминать забытые с уроков ЗОТС заклинания, - Вот тут я и подумал, как же хорошо, что ты вел у нас эти занятия.
- Хорошо, - автоматически повторил Сириус, мысленно находясь очень далеко отсюда и во времени и в пространстве, - в тех временах, когда Гарри вот так каждый день проскальзывал к нему вечером и делился впечатлениями за день, и можно было до бесконечности мечтать о том, какая нежная у него кожа, какие вкусные губы и что значат его томные, сводящие с ума взгляды.
Ему очень сильно хотелось спросить, так много вопросов вертелось на языке - но он чувствовал, что любое неосторожное слово легко разобьет хрупкую тишину ласкового утра, и он опять останется с осколками в руке.
- Сириус, а помнишь…
Их беседу прервало появление сэра Николаса - достопочтимого призрака дома Гриффиндора.
- Милостивые судари, профессор Дамблдор просил напомнить, что в 9 часов он ожидает вас в своем кабинете и...
- Николас, прости что перебиваю, но который час? - несколько опешил Сириус, утро обещало быть весьма насыщенным.
- Полдесятого, - ответил призрак, щелчком расправив и без того идеально уложенный воротник.
- И ты говоришь нам это только сейчас? - мужчина недоуменно взглянул на юношу, но тот только пожал плечами, - мы опоздали как минимум на полчаса.
- Ну я же не знал, что это так важно - на полчаса больше, или меньше - что такое время по сравнению с вечностью? - философски произнес призрак - и растворился в ближайшей стене.
- Вот и поговорили, - весело произнес Гарри и, вытерев салфеткой липкие пальцы, поднялся со стула, - пошли, крестный.
Сириус внимательно посмотрел на него, но ничего не ответил. Да и что тут можно сказать? Если Гарри решил себя вести так, словно тех двух недель перед его заключение не было - что ж, ему остается только смириться с этим решением и жить дальше. Или так разозлить Снейпа, что б тот все-таки наложил на него Аваду.
Школа встретила их сонной тишиной и запахом натертого паркета. Сириус очень любил гулкие шорохи пустынных коридоров, которые ассоциировались у него с бесконечными проделками их туманной мародерской юности, но как же не привычна подобная тишина при дневном свете!
- Гарри, а почему так тихо? - спросил он своего молчаливого спутника, который, задумчиво нахмурив темные брови, шел немного впереди, засунув руки в карманы форменных штанов.
- Каникулы, - коротко ответил тот, не прерывая размышлений.
Мерлин, и правда, директор же говорил, что они никому не помешают своими экспериментами... Просто так непривычно было находиться в школе после окончания семестра - даже будучи преподавателем, Сириус никогда не имел такой роскоши, отправляясь на аврорские занятия сразу, как только отзвенит последний звонок.
- Гарри? - снова тихо позвал он. Юноша следовал вперед, целиком захваченный размышлениями. - Гарри, - позвал он чуть громче, коснувшись рукой края рубашки.
Тот как-то резко отдернул руку и обернулся. Сириус с трудом подавил стон - все иллюзии, которые он понастроил себе утром, были разбиты простым жестом - Гарри отвратительны даже невинные его прикосновения! А он, старый дурак, размечтался. Нет, Снейп тысячу раз прав - не было там никакой любви, просто он увидел то, что хотел видеть.
- Да? - опасливо спросил Гарри, глядя на стремительно мрачнеющее лицо крестного.
- Ты прошел нужный нам поворот. - Сириус кивнул в сторону арки, которую они миновали пару минут назад.
Щеки Гарри чуть заметно покраснели
- Прости, я... Задумался.
- Не страшно. Ты знаешь пароль? - нейтральным тоном спросил мужчина.
- Вчера вроде был «Ванильный сахар», - юноша избегал смотреть Блэку в глаза, словно тот мог что-то прочесть в глубине изумрудных колодцев за толстыми стеклами очков. - Обычно он не меняется по несколько дней. Так что думаю что...
- Значит, ванильный сахар. - Сириус вспомнил тонкую белую полоску сахарной пудры, которую таким чувственным жестом слизал сегодня Гарри, и у него пересохло во рту - интересно, как он сможет работать с ним в одной команде, если он от невинных жестов впадает в предоргазменное состояние?

- Явились... Голуби, - прошептал Снейп, глядя на них с такой ненавистью, что если бы взгляды могли убивать, на могиле Сириуса уже давно можно было бы поливать цветочки воскресным утром.
- Северус,- миролюбиво протянул Дамблдор, - ты ничего не забыл?
Тот только дернул головой и отвернулся к окну, устраиваясь на подоконнике среди пыльных фолиантов. Гарри приткнулся рядом с клеткой Фоукса, развлекаясь зрелищем чистящей перья птицы. И только Блэк столбом замер перед столом директора.
- Вот и хорошо, - глаза директора задорно блеснули сквозь полумесяцы очков. - Сириус, помнишь, незадолго до... отпуска, ты предложил мне план по уничтожению одного нашего знакомого темного мага, - директор забавно пошевелил кустистыми бровями, отправляя в рот очередной леденец, - я был бы очень признателен, если бы ты поделился им с нашими товарищами. Все мы здесь, представители Ордена феникса, поэтому, думаю, можно быть предельно откровенным.
Дамблдор окинул присутствующих почти отеческим взглядом и выжидательно уставился на Сириуса.
- Я не буду ничего рассказывать в присутствии этого... перебежчика. Он Упивающийся! И не факт, что он не работает на два лагеря, - Сириус даже не смотрел в сторону посеревшего от ярости Снейпа, сжимающего кулаки в складках черной струящейся материи.
- Сириус! - Дамблдор привстал в кресле, кустистее брови сошлись над переносицей, и от пожилого волшебника дохнуло такой силой, что присутствующие невольно поежились, - Мое слово что-то значит для тебя?
-Да, сэр. - Блэк печально посмотрел в сторону Гарри, ожидая поддержки со стороны крестника, но ее не последовало - юноша пристально всматривался в бледное лицо Снейпа, терзающего ворот мантии, словно ему не хватает воздуха. Мерлин! Гарри? Снейп? Лучше бы он сдох в Азкабане как последняя собака. Неужели все дело в зельеваре?
Сириус устало плюхнулся в ближайшее кресло и, закрыв глаза, потер виски кончиками пальцев.
- Наверное, мне следует извиниться, - глухо произнес он, - мое поведение может оправдать только то, что я почти не спал сегодня ночью. Профессор Снейп, я приношу свои извинения. - Он кинул взгляд в сторону мрачного профессора зелий. Тот даже не оторвался он разглядывания Филча, гоняющего Пивза по полю для квиддича. Интересно, а кто разрешил паршивому полтергейсту покинуть пределы замка? Куда катиться мир, если даже призраки… Тишина в комнате напомнила ему, что от него ждут какой-то реплики.
- Делай свое дело, Блэк. Я никогда и не ждал от тебя хороших манер.
Гарри крутил головой от одного к другому, словно находился на теннисном турнире и страдальческий взгляд юноши, который явно не мог решить, на чьей же он стороне, вынудил директора прекратить перебранку.
- Я прошу, - в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь воркованием Фоукса, внимательно рассматривающего спорщиков. - Нас объединяет общая цель. Нам нечего делить. - Две пары глаз - пронзительно синие и агатово-черные стремительно сошлись в поединке, словно усмехаясь - нечего? Ну-ну… - И я прошу, - продолжил директор, словно не замечая противостояния, раскалившего воздух до бела, - о понимании. Вы - по одну сторону баррикады. Вы больше не враги. - Директор пытался вложить всю силу убеждения в свои слова, - Сириус, рассказывай.
- Хорошо. - Он уставился в окно и монотонно, словно предмет на скучном уроке, рассказал о своих изысканиях. - Я думаю, все присутствующие в курсе, что я анимаг? - Гарри и Дамблдор кивнули, Снейп только поджал и без того тонкие губы. – Как-то летом, года четыре назад, я случайно, - он подмигнул Гарри, знакомому с этой историей, - скрываясь от дождя, спрятался в букинистической лавке и наткнулся на книгу «О тварях в человечьем обличье». Так как делать все равно было нечего, то…
- А нельзя ли опустить эти животрепещущие подробности? - раздалось от окна раздраженное ворчание.
- Северус! - хм, теперь Гарри кидал недовольные взгляды на Снейпа, и сердце Блэка было готово исполнить короткую джигу.
- В общем, оказалось, что сила, рождающаяся в мире при переходе одной материи в другую - в частности человека в животное, способна убивать.
- Только не начинайте все сначала... неужели еще кто-то верит в эту историю...
- Северус, успокойся. Слушай дальше.
Сириус, бросив торжествующий взгляд на врага, продолжил.
- Я сперва тоже не поверил, но оказалось, что существует два ограничения. - Хм, подумал он, на самом деле их три, но Гарри знать об этом совершенно не обязательно. - Первое, для преобразования и накопления энергии необходимо изготовить достаточно сложный аппарат. Даже не аппарат, а своеобразный симбиотический организм, на описание которого я однажды наткнулся в «Алхимике».
Снейп громко хмыкнул, выражая свой скепсис по поводу того, что Сириус мог читать подобные журналы. На него не обратили внимания.
- Моему удивлению, - продолжил он с нажимом, - не было предела, когда я прочел имя автора статьи - я и не думал, что Сн… профессор Снейп занимается в своих подземельях чем-то помимо третирования студентов. - Конец фразы потонул в едва слышном раздраженном рыке, бывший гриффиндорец едва сдержал улыбку, - и тогда у меня родился план, основанный на том, что Волдеморт, прошедший множество превращений, стал весьма чувствителен к подобного рода энергии и вполне возможно, что совершив в его присутствии превращение, его можно убить.
- А… А как же я? - Гарри недоумевающее распахнул глаза, - почему тогда он охотиться на меня?
- Возможно потому, что соавтором нашего достопочтимого профессора в разработке симбионта была твоя мать? И пока создать подобное удалось только однажды - ему, - кивок в сторону замолчавшего слизеринца, - и твоей матери. Наверное, ты получил эту способность от нее… Я не знаю, мой … Гарри. - Сириус был готов вырвать себе язык - под доверчивым взглядом изумрудных глаз он чуть было не назвал его как раньше - мой хороший, мой любимый, мой…
- А второй момент? - вновь раздался голос с подоконника.
- Второй момент состоит в том, что между носителем - анимагом и симбионтом должно установиться что-то вроде дружеских отношений. А для этого его создатель должен питать эти самые дружеские отношения к тому, кому готовит… товарища. Как я понимаю, это и есть самый сложный момент в данном вопросе.

- Сириус, - юноша неловко подергал крестного за рукав, чувствуя какой-то подвох в происходящем, - а нельзя ли прикрепить этот… симбионт Червехвосту? Он превратиться в крысу в присутствии Волдеморта - и тот умрет? И тебе не придется идти… туда.
- Поттер, - наконец-то подал голос что-то обдумывавший зельевар, я думал, Вы умнее. Спросили бы у Грейнджер, она наверняка в курсе: симбионт - это особая, сложноорганическая часть материи, создание которой возможно лишь при участии ТРЕХ настроенных друг на друга людей. Я создал подобное лишь однажды - я, Ваша мать и Ваш отец. Эксперимент был, к сожалению, не закончен.
И у Гарри не возникло желания спрашивать, почему он не был закончен. Он и так до сих пор просыпался по ночам от всполохов ослепительно зеленого света и мерзкого смеха, раздирающего его барабанные перепонки.
- Ясно. Вы думаете, я смогу их заменить?
- Я не знаю, но профессор Дамблдор предполагает, что сможете.
- Сириус? - взгляд юноши метался между внимательно смотрящими на него мужчинами, которые, очевидно, были готовы к услышанному, в отличие от него. - А почему ты? Ведь много зарегистрированных анимагов, которые могли бы… - почему то ему очень не хотелось, чтобы именно Сириус шел в волдемортовское логово. Даже при условии, что у них все получиться.
- Потому, что троих участников должны связывать сильные чувства. Твой отец любил твою мать. А я… - он замолчал и умоляюще посмотрел на молчащего все это время Дамблдора, взглядом прося о прекращении этой пытки.
Директор молчал, опустив глаза на крышку заваленного бумагами стола. В кои то веки он не выглядел довольным жизнью Сантой Клаусом – скорее, смертельно усталым пожилым человеком.
- А я люблю тебя, Гарри, - закончил Сириус, и почему-то стало понятно, что это не простая любовь крестного к крестнику, слишком много боли и страсти было в слове «люблю». Слишком внимательно смотрел Блэк на Гарри, ловя малейшие оттенки чувств, калейдоскопом сменяющих друг друга на подвижном лице.
- Это наука, а не мыльная опера! - тихий голос Снейпа разбил напряжение, воцарившееся в комнате. - И для завершения эксперимента тебе не обязательно спать с крестником!
- Заткнись, Снейп, ради всего святого, заткнись, - Сириус посмотрел на директора, - сэр, могу я быть свободным?
- Да, конечно. Чуть треснувшим голосом произнес тот, - все могут быть свободны. Обдумайте услышанное и вечером выскажите предложения и согласие на участие в эксперименте. Как вы поняли - несогласия быть не может.
Снейп вылетел из комнаты первым и, вцепившись в широкий рукав светлой мантии Сириуса, потащил его в подземелье, не дав и словом перемолвиться с обалдело замершим Гарри. Он только успел кивнуть
- После.
Мерлин… После…

***

Еще не доходя до подземелий, Сириус почувствовал могильный холод его самых нелюбимых еще со школы помещений. Как можно жить в этой стуже, в окружении банок, заполненных формалином, мешочков с сильными запахами и прочей дрянью? Он озирался по сторонам, стоя в комнате, в которую его притащил Снейп, на протяжении всего пути не проронивший ни слова, а по пришествии покинувший комнату через неприметную дверь в дальней стене. Что ему надо?
Гарри, Гарри… готов ли он услышать правду? Готов ли он принять его любовь сейчас, когда ничто не может им помешать? Сириус был готов пожертвовать еще не одним годом жизни, лишь бы знать ответ на этот вопрос. Ничего не поделать, придется терпеть капризы выжившего из ума зельевара, откладывая судьбоносный разговор. Раз уж директор так доверяет этому…
- Блэк? - Мерлин, как же он ненавидит эту способность Снейпа подкрадываться тише рыси. Ему что, приятно доводить людей до полуобморочного состояния?
- Да? Что ты хотел от меня? Разве утром мы не все выяснили?
- Садись в кресло, - Снейп выглядел настораживающее миролюбиво.
- Ради всего святого. Не в гости к тебе заглянул - попить чайку и поболтать о девушках… - начал было Сириус.
-А они тебя когда-нибудь интересовали? - ехидно поинтересовался Снейп, - по-моему, ты всегда неровно дышал исключительно к мужчинам с фамилией Поттер?
- Ты опять начинаешь? - Сириус постарался сдержать волной поднимающийся гнев.
- Я? - зельевар выгнул темную бровь. - Причем тут я? Это ты сам.
- Что тебе надо от меня? Почему ты не можешь оставить меня в покое, а? Ну совершил я ошибку - не подумал, - Сириус почти вплотную приблизился к врагу и говорил очень тихо, пронзительно всматриваясь в бездонную глубину глаз Снейпа, словно ища там малейший намек на понимание. - Ты не погиб? Все закончилось хорошо - а за ту шутку я был наказан. Неужели ты считаешь, что три года тюрьмы и разлука с любимым человеком, порушенная надежда на нормальную жизнь, то, что единственный оставшийся в живых друг 12 лет считал тебя предателем - это малая плата за ошибку 17-тилетнего мальчишки?
- Мне твоя «ошибка» могла стоить жизни, - глухо произнес мужчина, не разрывая зрительного контакта.
- Но ведь не стоила? Так почему же ты и в 40 лет все цепляешься за детство? Неужели у тебя нет своей жизни, и ты вечно будешь жить тем, что отравляешь жизнь другим - сначала нам, мародерам, потом школьникам, а теперь Гарри?
- Заткнись, - прошипел Снейп, протягивая руки к шее Блэка, - заткнись, или я убью тебя.
Но тот, завороженный странным свечением глаз ненавистного слизеринца продолжал, словно во сне:
- Или у тебя и нет своей жизни, ты, энергетический вампир? Ты же получаешь удовольствие от страдания других да? Ты…
Снейп сделал рывок - и повалил Сириуса на каменный пол, придавив его весом своего тела.
- Блэк, - шипел он, - ты просто идиот! Неужели за все это время ты так ничего и не понял?
- Слезь с меня ты, скотина! - анимаг отчаянно пытался сбросить худое, оказавшееся неожиданно сильным, тело слизеринца, прижимающее его к полу. - Что я должен был понять? То, что ты меня ненавидишь? Или то, что ты неравнодушен к Гарри?
- Я? – Снейп вплотную приблизил губы к уху Сириуса, так, что от его теплого дыхания волоски на щеке мужчины встали дыбом. - Гарри? О, как ты ошибаешься…
Он походил на огромного черного кота, заполучившего беззащитную мышку, темные волосы маслянистыми змейками стекли на грудь Сириуса, щекоча и вызывая совсем не желание прибить, а скорее наоборот - запустить в них пальцы и целовать бледное лицо до умопомрачения. «Вот черт - что с людьми сексуальное воздержание делает» - несколько отстраненно размышлял мужчина, прекратив попытки сбросить зельевара и даже почти не замечая холодного пола под сведенными от напряжения лопатками.
- Тогда в чем дело? Слезь с меня, наконец! Я … я уже успокоился.
- Ты уверен? - промурлыкал Снейп ему на ухо.
- Да.
- В таком случае, - профессор зельеварения легко поднялся на ноги и, изящным движением отряхнув мантию, отошел к камину, что-то поправляя на полке, - ты не можешь спать с Гарри.
- Почему? - почти поднявшийся на ноги анимаг замер с рукой, занесенной над мантией, которую он как раз собирался почистить. Желание поиметь Снейпа пропало, как только они разорвали телесный контакт.
- Поверь мне, ты не захочешь это узнать, - Снейп выглядел весьма довольным собой.
- Снейп? - Блэк все-таки выпрямился и, вцепившись в воротник мантии, уставился на слизеринца. - Не играй со мной в эти дамблдорские игры, ради всего святого, не играй!
- Даже и не думал. Просто мы с Альбусом решили, что тебе будет лучше услышать это от меня.
- Так, мне надо выпить,- Сириус огляделся вокруг и, заметив рядом с рукой Северуса бутылку с наклейкой «Джимми Уокер», схватил ее и ополовинил залпом.
- Теперь говори - только обойдись без этой чуши с предсказаниями, рунами и вещими снами. Я не профессор Трелони и не поверю, что в чашке со спитым кофе написана моя судьба. Так же я не поверю, что мне нельзя с ним спать из-за нашего эксперимента - не хочешь же ты сказать, что Лили с Джеймсом поддерживали исключительно платонические отношения? А Гарри у нас очередное явление непорочного зачатия? - Сириус запустил пальцы в длинные спутанные волосы и встряхнул головой, стараясь отогнать видения укоризненно взирающих на него друзей. Он думал, что избавился от подобного еще в Азкабане. Оказывается, он ошибался.
- Блэк, - голос профессора снова утратил свою мягкость - теперь им можно было резать пятидюймовую сталь. - Я никогда не шучу, если дело касается науки. Ты действительно не сможешь с ним спать из-за эксперимента. Это раз. Два - а ты уверен, что он захочет...тебя? И три - если бы я хотел посмеяться над тобой, мне достаточной было бы просто посмотреть на тебя - жалкий неудачник, проведший половину жизни в тюрьме, а вторую, умоляя Поттера вернуться в его постель. И тебе что, все равно, какого Поттера?
- Мерлин, Снейп, ты нормален? Только что ты шептал мне что-то, словно хотел меня трахнуть прямо на полу, теперь ты пытаешься меня оскорбить? Ты уж реши, чего ты хочешь? Или у тебя раздвоение личности? Надо сказать Альбусу - тебя опасно пускать к детям - чтобы в Мунго перестелили белье на коечке с биркой Северус Снейп - опасный сумасшедший, - смех Сириуса гулко рассыпался под сводами подземелья.
- Блэк, - Снейп даже не обернулся в ответ на вызывающую тираду. - Я говорю правду.
- И что? Ты думаешь, любовь - это только секс? Как же ты ошибаешься…
Плечи профессора как то странно сгорбились, словно ему было… тоскливо?
- Снейп? Скажи мне только одно - ты любишь Гарри? Только честно - и между нами не будет вражды. Я …я не буду с ним спать – раз уж это так важно для всех нас. Но… я люблю его, и если окажется, что он все еще не против быть со мной, не против того, чтобы я был рядом - я буду.
- Вы можете, - глухо произнес профессор, по-прежнему уставившись в один из разводов на стене. - Но только до начала опытов. То есть - до завтра. Это то, что просил сказать директор. А теперь иди - и не попадайся мне на глаза, - он развернулся, и Сириус ужаснулся синим теням, залегшим под черными глазами, казалось, Снейп принял какое то отчаянное решение. - Это все.
- Северус… - начал было он, но Снейп вскинул узкую белую ладонь, словно защищаясь от потока слов.
- Ты услышал, что хотел. Теперь иди.
Сириус пожал плечами – все-таки Снейп странный, очень странный - наговорил гадостей, колкостей - а зачем? Непонятно.
- До завтра, Снейп.
Ответом ему был стук захлопнувшейся двери.
***

Сириус быстрым, едва ли не срывающимся на бег, шагом мчался по пустынной школе в сторону гриффиндорского общежития – что-то подсказывало ему, что Гарри там, ждет его, смотрит на пламя камина и гадает, с чего же Сириус начнет свой разговор. А начнет он его…
Вот и портрет Толстой Леди, а самой ее нет. Замечательно, значит достаточно простой Алахоморы.
И огромные, чуть испуганные зеленые глаза. Бледные розовые губы. Тени на скулах.
Сириус в два прыжка оказался у камина, и, распутав завязки надоевшего плаща, упал на колени перед замершим юношей.
- Мой хороший, мой любимый, мой… - конец фразы потонул в поцелуе, Гарри, закрыв глаза и отдавшись на волю судьбе, притянул крестного к себе и впился отчаянным поцелуем в губы, о которых грезил последние три года.
Минут пять в комнате царила полная тишина, нарушаемая лишь шорохом раздираемой одежды.
- Сириус? - Гарри наконец, оторвался от губ мужчины и заметив, что из одежды на нем остались только брюки. - Почему ты сразу не сказал мне?
- Гарри, Мерлин, - непослушные пальцы боролись с пряжкой ремня. – А как ты себе это представляешь? Здравствуй, мой мальчик. Пошли в койку?
- Нет, я не про то.
- Я знаю, – Сириус уронил руки на колени. - Ты не пришел на слушание. Я думал… Снейп сказал, что ты…
- Снейп. Мне он сказал, что ты всегда любил не меня, а моего отца, - Гари впился внимательным взглядом в стремительно темнеющие синие глаза.
- Я убью этого сукиного сына! Как он смеет вмешиваться в нашу жизнь!
- Сириус, - юноша мягко погладил мужчину по впалой щеке, прочертив дорожку по морщинке в углу рта и закончив путешествие на мягкой нижней губе. - Он ревнует. Мне так кажется.
- Тебя? - Сириус втянул шаловливый палец в рот, осторожно облизывая его, словно редкий деликатес.
- Нет, - улыбнулся Гарри, - тебя.
- М… - Сириус сощурился от удовольствия и махнув рукой, выбросил всех снейпов на свете из головы. Он притянул Гарри к себе, лаская каждый миллиметр желанной кожи, вспоминая запах и…
Гарри таял в гамме полузабытых ощущений - это было словно вернуться домой поле долгой разлуки, словно глоток воды после жаркого летнего дня, словно…
- Сириус! - выгнулся Гарри, в его широко распахнутых глазах отразился замерших крестный. - Я люблю тебя!
- Я тебя тоже, малыш, - выдохнул Сириус и рухнул на мокрое от пота тело возлюбленного.

По прошествии некоторого времени Сириус рассеяно курил, стряхивая пепел на прикроватную тумбочку. Гарри, широко раскинув руки и уткнувшись носом в теплое предплечье его левой руки спал, не замечая обращенного на него отчаянного взгляда мужчины.
Что-то изменилось. Сириус сжал в кулак пальцы левой руки и постучал себе по лбу. Что-то стало другим. Совсем другим. Гарри…Он прекрасен - как лондонский полдень в середине июля. Видимо, изменился он сам. Что-то сломалось. Что-то, что сорок лет составляло саму сущность грозного, неуправляемого Сириуса Блэка, дало течь.
Сириус осторожно выбрался из влажных объятий и, осторожно положив окурок в пепельницу, запустил жилистые пальцы в гриву непокорных волос, в которой уже кое-где поблескивали серебрящиеся на солнце пряди. Время. И Снейп. Эта парочка все-таки своего добилась. Все-таки добилась, согнув его, заставив бояться - Азкабан, бесконечные пасти темных коридоров, камеры без окон, ощетинивающиеся трубами воздуховодов словно слепой еж - их главный союзник. То, что научило его бояться любимого. Никогда секс с Гарри больше не будет прежним - восторгом, переполняющим вены почище любого наркотика, тем, ради чего и стоило жить. Поттеры, Поттеры - проклятая для Сириуса семья.
- Крестный? - тонкие пальцы взлетели с постели и опустились на закаменевшую спину, испуганный голос звенел и рассыпался на сотни маленьких встревоженных птичек,- все хорошо, да?

Блэк сидел, уткнувшись носом в колени, и молясь про себя всем существующим богам, чтобы Гарри оставил его в покое - только сейчас, только в этот миг, чтобы ничего не спрашивал, чтобы не трогал его, чтобы позволил на всегда остаться в маленьком уютном мирке по имени небытие.
- Сири? Мерлин, да скажи ты хоть слово! - в голосе послышался откровенный испуг. - Сириус Блэк!
Мужчина дернулся, и, обхватив себя руками, принялся раскачиваться из стороны в сторону, чуть слышно постанывая, потом громче, еще громче и вот уже под высокими сводами комнаты раздается протяжный вой.
- СИРИУС! - Гарри наотмашь ударил его по лицу, но он даже не шелохнулся, и герой многочисленных побед над Волдемортом откровенно испугался - что же делать? Что?
А что он делал, когда в его жизни что-то шло не так? Кто всегда спасал его от передряг, когда Сириуса не было рядом?
- Мой хороший, мой любимый, - сбивчиво прошептал Гарри в спутанные, мокрые от пота волосы, - я сейчас. Ты только держись, хорошо? Только держись...
Топот босых ног по ледяным плитам старого пола потонул в новой порции стонов.


- Поттер, выйдите в коридор, - Гарри, заламывая руки, словно наседка, бегал кругами вокруг кровати, на которой Снейп, сидя верхом на мотающем головой из стороны в сторону Сириусе, наотмашь бил последнего по лицу.
- Очнись, ты не в Азкабане, ты дома, в постели, - удар, - очнись, слышишь? Все закончилось, - еще удар.
- Ну что с ним? - Юноша сорвался на высокий фальцет. - Что?
- Поттер, ради всего святого - ну хоть раз в жизни вспомните, чему вас учили? - бросил через плечо профессор, ложкой пытаясь разжать сведенные судорогой зубы. - Азкабанский синдром - это вам о чем-то говорит? – он разжал сведенные челюсти и накапал несколько едко пахнущих капель в приоткрывшийся рот. - Сильные эмоции - страх, ненависть, любовь… тот же оргазм - являются своего рода катализаторами, активизирующими воспоминания, которые десятилетиями могут держать жертву, словно сжатую пружину, а потом, в один прекрасный день - бам!
- А! - Сириус резко дернулся, вывернувшись из-под мучителя, но Снейп крепко сжимал его ноги своими бедрами.
- Поттер? Могу я вам доверить простенькое дело?
Юноша лихорадочно закивал головой, не замечая струящихся по щекам слез. Снейп отбросил прядь взмокших волос с лица бьющегося Сириуса, нежно проведя пальцем по бьющейся венке в основании виска.
- Вы должны мне помочь. Заклинание тисков помните? Наложите на него. Только!- голос Снейпа сорвался на крик, - на него, а не на меня.
Гарри даже не обиделся.
- Путио! - Сириус замер, опутанный словно мумия, только рот приоткрывался в бесшумном крике.
- Хорошо, - Удовлетворенно произнес Снейп, слезая со спеленатой жертвы. - Теперь мне нужно в подземелье. Вы посидите с ним?
Гарри, Самый-Храбрый-Мальчик-На-Свете, отчаянно затряс головой.
- А можно мне с Вами? Ну пожалуйста? А вдруг он умрет? А вдруг он…
- На Вас он не броситься. Так чего Вы боитесь?
- Это я его… из-за меня он…Я боюсь…боюсь смотреть ему в глаза, - юноша сполз на пол, уткнув лицо в ладони, плечи мелко-мелко задрожали.
- Гарри? - тихо произнес профессор, по-прежнему поглаживая спутанные пряди волос шепчущего что-то мужчины. - Это не твоя вина. Он сам сделал свой выбор – запомни - сам. Ты нужен мне здесь. Понятно?
Гарри поднял голову, дорожки слез блеснули в полумраке освещенного одним факелом помещения. Он кивнул, завороженный хриплыми повелительными нотами в голосе мужчины. И кивнул снова, после того, как крепкие пальцы, опустившись на плечо, подняли его с пола.
- Хорошо. Я вернусь через пять минут. Постарайся больше ничего не испортить.

- Профессор Дамблдор, наш эксперимент для меня не менее важен, чем для Блэка, но я не могу работать с человеком, который постоянно орет на меня, срывается по пустякам и пытается прибить меня ни за что, - холодный голос печально констатировал факты, но Гарри, с ногами забравшийся на подоконник и рассматривающий в лучах заходящего августовского солнца большое краснобокое яблоко, уже знал цену этому спокойствию. Он мог до бесконечности любоваться тонкими пальцами, нервно перебирающими рассыпающиеся листочки с директорского стола, или отбрасывающие пряди темных, доходящих до плеч волос, даже не мечтая хоть раз, в забытьи или волшебном сне, прикоснуться к ним. Он мог слушать глубокий голос, который так ненавидел, обучаясь в школе и позже, проводя со Снейпом каникулы, находить в сочных обертонах новые и новые нотки, еще больше подчеркивающие глубину и проникновенность. Он научился по едва заметному дрожанию нижней губы, по причудливому расположению складок мантии понимать его настроение. И он в совершенстве освоил науку по маскировке своих чувств.
- Гарри? - или ему казалось, что освоил? Профессор Дамблдор вопросительно смотрел на него - видимо, он уже довольно давно задал какой то вопрос и ждал ответа.
- А? - гриффиндорец мысленно помолился, чтобы всепонимающий и всезнающий директор на сей раз не догадался, что, а вернее кто был причиной его размышлений. - Да?
- Я спросил, где Сириус?
- Он в лаборатории, - Гари чуть заметно покраснел и, в детской попытке скрыть свое смущение, заговорил нарочито громко и быстро, - примеряет ту штуку - симбионт? Устанавливает с ним дружески отношения, - скривил он губы.
Это было самым слабым местом их плана - репликант, симбионт, или, как его любовно называл Сириус, Друг, мог просто не принять носителя. И тогда весь труд насмарку. Первый эксперимент потому и провалился, что, когда Волдеморт ворвался в дом Поттеров, Друг Джеймса просто не откликнулся на зов мужчины, свернувшись где-то в недрах его тела - а ведь обряд инициации был пройден успешно. Что ж, как говорит тот же Снейп, терапия отчаяния очень часто дает сбои. Но Гарри ревновал - к бесчисленным часам, которые Сириус проводил у инкубатора с тварью, постепенно превращающейся из нечеткой, прозрачной лужицы в полнее заметную полоску переливающейся прозрачной массы. Протоплазмы. Сириус очень изменился после того случая в их спальне – и, хотя Северус никому не рассказал о том инциденте, его дух постоянно витал над ними, заставляя Гарри привычно вжимать голову в плечи в компании этих двоих, а взрослых мужчин постоянно сориться из-за ерунды, до хрипоты выкрикивая обидные слова. Но уж лучше так, чем, то, как было в самом начале. Ледяное молчание. Гарри, с постоянно отдаляющимся Сириусом, мысленно пребывающим с ним только в редкие минуты интимного единения, и незамечающим его Северусом периодически хотелось пойти и скинуться с самой высокой башки Хогвартса - лишь бы закончилось это невыносимое тяготение. Даже в день его рождения враждующие стороны не смогли найти в себе силы и хоть на день заключить перемирие. Получив от крестного очередную, еще более навороченную метлу, и прикинув, во сколько тому мог обойтись этот подарок, Гарри со слезами на глазах кинулся обнимать его и встретил болезненное, почти страдающее выражение глаз любимого. Потому что за пять минут до того он, получив от Снейпа маленький сверточек, долго водил пальцами по темной хрустящей бумаге, растягивая удовольствие, а развернув и обнаружив там магический шар-рассказку, о котором давно мечтал и однажды даже рассказывал Снейпу, какая это классная штука, просто смотрел на поджавшего губы зельевара и не мог вымолвить и слова.
Сириус был кем угодно, но не слепцом. И как же больно было видеть, что его мальчик, его чистый, хороший, правильный мальчик боится его - не осознанно, на подсознательном уровне. И тянется к более сильному - тому, кто никогда не бросит, не подведет, не попадет в тюрьму, не забьется в истерике, не станет кричать на тебя только потому, что плохое настроение. Мерлин… Как же тяжело.
Гарри пробовал напиваться - но встретил такое сопротивление со стороны двух своих самых любимых существ, что отбросил алкоголь как нечто ужасное, он пробовал кричать и устраивать истерики - но мужчины только с улыбой взирали на его - Сириус ерошил волосы, а Снейп скептически улыбался:
- Что, мистер Поттер решил пойти по стопам своего неуравновешенного крестного? Не думал, что такие вещи передаются половым путем.
- Да как ты смеешь, сальная тварь, - моментально взрывался Сириус, хотя и было в этой экспрессии что-то наигранное, не настоящее. - Я люблю своего мальчика, а тебя, носатая скотина, и не любил в жизни ни кто!
В этом месте Гарри обычно предпочитал отправиться по своим многочисленным делам. Хотя, если честно, в последнее время дело у него было одно сидя на обдуваемом порывали прохладно-теплого августовского ветра башенном зубце, стараться очистить свою голову от мыслей и вдыхать, вдыхать аромат яблоневых садов, и полных меда ульев, и теплых, нагретых солнцем рек, и разморенных жарой мальчишеских тел, главной проблемой которых было не спасение мира и выбор между двумя любимыми мужчинами, а то, пойти сегодня на речку или в ближайший сад, за яблоками. Юноша не проклинал судьбу, сделавшую его изгоем, особенным, он покончил с этим неблагородным занятием очень давно, он просто… Просто ему было печально. По хорошему, по светлому печально. Жизнь уходила, убегала, как песок, а он и не жил еще вовсе, не понимал, чего хочет и с кем хочет быть. Что надо ему в странном мире.
Где-то тихо закуковала кукушка и он в который раз, крепко зажав уши, кубарем скатился со стены - нет ничего хуже знания своей судьбы. Гарри мчался в лабораторию. Не разбирая дороги, зная, что оба его возлюбленных там - или насуплено молчат или в очередной раз пытаются испортить друг другу остатки нервов. Сейчас, когда эксперимент подходил к завершающей стадии, даже вечно жизнерадостный директор часто закрывался в своем кабинете и подолгу медитировал над чайными чашками, не замечая быстро тающую гору сладостей.
Сегодняшний вечер должен был стать особенным - крестный впервые приложит тварь, как Гарри называл про себя Друга, к коже и станет ясно, не были ли напрасными их почти трехмесячные мытарства. Юноша до сих пор так и не понял, в чем состояла его глобальная роль - да, он сдавал периодически кровь, волосы и кусочки кожи, так же как и остальные члены группы, он подолгу сидел с Другом, разговаривая на отвлеченные темы, делился душевными переживаниями - так, как было велено, но на самом деле он никогда не пускал того в свой разум - хоть так и было положено. Слишком уж он ненавидел эту штуку, отнимающую у него столько внимания любимых мужчин. Не будь ее, может он и смог бы разобраться, кто же из них для него важнее… И, возможно, кто-то из них троих стал бы счастливее.
За окованной металлом дверью было почти тихо – что-то обсуждалось вполголоса, но они явно не ругались, скорее… прощались?
- И я никогда не хотел, чтобы Ремус действительно сожрал тебя. - Гарри и забыл уже, что голос крестного может звучать так тихо, так смиренно.
- Я знал. Но…знаешь, каково это - думать, что кто-то ненавидит тебя настолько, чтобы желать твоей смерти? И какой смерти?
- Я…Я три тысячи раз просил у тебя прощения за тот поступок - и потом, два года Азкабана - это по-твоему, недостаточная плата за невинную детскую шутку?
- Детскую? Невинную? Не смеши меня. Ты никогда не был ребенком, - дорого бы дал Гарри, чтобы увидеть лицо профессора. - Ты никогда не был невинным.
- Не был, - согласился Сириус, - но тебе-то что до этого?
- Ты уходишь сегодня, – сменил тот тему.

- Да, - просто =ответил Сириус. - Эксперимент завершен, Друг принял меня. Я согласен, что пышные фанфары и проводы мне ни к чему - я аппарирую к месту Х, а там буду действовать по плану.
- У тебя получиться, - сдавленно произнес мужчина.
Гарри стоял, вжавшись в стену, прижав ладонь к губам, с которых рвались хриплые рыдания. Он уходит! Уходит умирать. И ни слова о нем. Ни слова.
- Северус... - тихо, едва различимо, просящее.
- Нет. И не проси. Мерлин, не проси.
- Северус…
- Я не смогу. Я…пожалуйста, Блэк, хоть раз пораскинь тем жалким составляющим твоего черепа, что заменяет тебе мозги? - мольба в вечно насмешливом голосе - и Гарри стало по-настоящему страшно - захотелось развернуться и бежать отсюда - бежать так быстро, словно у него выросли крылья.
- Северус. Я не могу оставить его так. - Неужели это о нем? Гарри прижался лбом к чуть влажным стенам подземелья – все-таки крестный помнит о нем, любит его… - Ты должен. Он любит тебя.
ЧТО? Сириус, родной, хороший, единственный, Мерлин всемогущий, ты не должен знать об этой маленькой тайне глупого неблагодарного мальчишки, не должен думать сейчас о нем…
Юноша с трудом подавил желание немедленно рвануть к крестному, обнять, шептать тысячи ласковых глупостей, не отпускать, любить и быть любимым…
- Я знаю, - господи, почему так…так отрешенно? Неужели его любовь такой тяжкий крест?
- Тем лучше.
Быстрые шаги, шелест сминаемой материи - словно кого то взяли за шиворот.
- А ты не подумал, кого люблю я? Кого я ревновал, за кем следил с тех пор, как мне стукнуло пятнадцать, и я понял, что мальчик с самыми синими на свете глазами никогда не будет моим? Ты не думал, сколько бессонных ночей я провел, мысленно следуя за тобой по бесконечным азкабанским коридорам? Как я жил, зная, что ты никогда, слышишь - никогда не взглянешь на меня иначе, чем на врага?
- Северус…
- Я не хочу твоей жалости! - голос сорвался на фальцет. - Слышишь? Мне не нужна твоя жалость! Мне всегда было нужно только то, что не смог оценить ни глупый мальчишка, ни его не в меру самовольный отец!
- Я же не знал… - растерянно проговорил Сириус.
- А если бы знал? Это бы что-то изменило? Ты бы пришел ко мне и сказал - Северус, спасибо, что так долго любил меня, спасибо, что засунул в тюрьму, спасибо, что чуть не отдал дементорам.
- Я бы понял тебя.
- А оно мне надо, твое понимание?
- Северус… Я… Ты… Мерлин, - шелест материи, стук открываемого окна, - я не знаю. Теперь я не знаю ничего. Я только…Я умру.
- Да.
- И он останется один. А он не сможет.
- Ты снова о нем?
- Да. И ты на моем месте думал бы так же. Потому что он - все что есть у нас, жалких неудачников, бывших когда то грозой Хогвартса.
- Вы были. Я был изгоем.
- Нет. Мы были вместе - негласно, сами не понимая того. Мы всегда были на одной стороне, - казалось, он готов говорить о чем угодно, кроме главного.
- Думай, как хочешь, - нечеловеческое напряжение сказалось на бархатистом голосе, обесцветив его. - Я…что ты хочешь от меня?
- Люби его - так, как по твоим словам ты любишь меня. Если мне повезет…Вернее, когда мне повезет, и мир лишиться этой волдемортовской мрази, пусть он живет как обычный любимый подросток - свози его на море, покажи водопады и горы, пока ему, что жизнь может быть прекрасна! Я прошу тебя.
- Сириус?
- Да.
- Поцелуй меня? Пожалуйста, поцелуй меня.
Шорох одежды, тишина, нарушаемая мерным стуком капель из протекающего где-то крана.
- Хорошо, - тихий шелест. - Я так и знал, что это будет именно так.
- Мне пора уходить. Вот письмо…отдашь?
Видимо, слизеринец кивнул.
- Скажи, что я любил его - всегда любил. Что я буду думать о нем. Что…
- Я все скажу.
- И ты выполнишь мою просьбу? Поклянись.
- Я клянусь своей любовью.
- Спасибо, Северус…Мне жаль, что мы так поздно поняли друг друга.
- Мне тоже.
- Прощай.
- Прощай.
- Пожелай мне удачи.
- Удачи, – мертвый голос. И щелчок аппарации. И стук подошв по каменной лестнице. И шквал ветра в метрах ткани. И тихий стук тела о каменные плиты плато, на котором гордо реют флаги Хогвартса - Гриффиндор, Хаффлпаф, Райвенкло и Слизерин. Рядом. Потому что любовь побеждает все.

конец.